Фраза про принцессу, которая так невинна, что иногда говорит чудовищные вещи, порою иллюстрируется жизнью. Есть люди, умные, тонко чувствующие, толерантные, вежливые. И когда у такого человека ты слышишь вместе с рассуждениями о светлом будущем чуть ли не извиняющимся тоном сказанное, мол, он до сих пор не призывает убивать своих идеологических противников вместе с семьями только потому, что они играют определенную полезную роль, а не из какого-нибудь милосердия... Ощущение, как будто коснулся оголенного провода. Убить не убило, но тряхнуло чувствительно.
Встреться такое у какого-нибудь рьяного сторонника нацизма, не удивишься. Какая идеология, такие и методы. Эта его твердость и незыблемость в избранном пути, ИМХО, ни в коем случае не является индульгенцией, и свое по шее товарищу огрести не помешает (это при условии, что оно пока рассуждает, а не действует. С действующими нацистами разговор должен быть совсем другой вне зависимости от их нации.) Но оно тогда хотя бы гармонично выглядит.
Когда же голубь мира вдруг говорит о заклевывании насмерть, первая же мысль, а может, ну ее, эту истину и светлое будущее. Если с ее обретением довольно большая группа людей, людей разных и преступниками поголовно не являющихся, должна быть пущена в расход, так лучше пусть эту истину не найдут. Или найдут, но другие, менее кровожадные. А то из таких рук ее принимать как-то страшно. Потому что каннибал, утонченно кушающий ножом и вилкой, менее людоедом от этого не становится. И даже если тебя он есть не предполагает, за один стол с ним садиться желания нет.
Тут ты успокаиваешься. Говоришь себе, что это именно случай с принцессой, которая выдает ужасные вещи исключительно по неведению. Что человек допустил художественное преувеличение, что сказанное ни в коем случае нельзя понимать буквально, Что может, задело свежую обиду, ну и брякнул, не подумав.
Но странное ощущение после этого остается...